Ринго Старр всегда был самым жовиальным из ливерпульской четверки: любитель выпить-покутить, не слишком отягощавший себя излишней рефлексией. Теперь, конечно, патриарх (в полном смысле слова — три года назад он стал прадедушкой) несколько поуспокоился в бытовом отношении, что прямым образом сказалось на творчестве: после достижения пенсионного возраста Ринго выпускает альбомы раз в два года и останавливаться, похоже, не намерен. При этом если лонгплеи Старра 1970–1990-х в массе своей были не совсем уместным анекдотом (судя по обложкам, это, похоже, понимал и сам Ринго), то последние два десятка лет главный поющий барабанщик мира с каждым новым релизом выдает продукт всё лучшего качества. Нынешний альбом, юбилейный в своем роде (20-й, если не считать концертные записи с All-Starr Band), — не исключение. 79-летний Ринго вновь сумел подать набивший оскомину «классический» рок так, будто на дворе 1964 год и каждый гитарный рифф, каждый рисунок ударных еще предстоит по-настоящему изобрести. Аккомпанируют, как и раньше, звезды первой величины: Джо Уолш (Eagles), Дэйв Стюарт (Eurythmics), суперпродюсер Сэм Холландер (все на свете, от One Direction и Good Charlotte до Тома Джонса и Кэрол Кинг) и лично сэр Пол Маккартни. Последний спел вместе с сэром Ричардом Старки песню их бывшего коллеги Джона Леннона Grow Old With Me — что получилось как-то особенно трогательно и честно.
Если счастливый прадедушка Старр который год предается оптимизму, то Ник Кейв никогда к особому веселью в творчестве склонен не был. Новый его альбом, впрочем, был написан по следам личной трагедии певца — в 2015 году погиб его 15-летний сын Артур. 11 композиций и 70 минут неприкрытой, рвущейся наружу боли — при этом ни привычных гитар, ни ударных, ни даже рояля, лишь потусторонний металлический скрип цифровых синтезаторов и тревожный голос Кейва. Почти амбиентная форма, в которую облачил свою скорбь 62-летний певец, озадачила многих поклонников — вместо привычного макабра и гиньоля перед нами едва ли не реквием; в тех песнях, где Кейв прямо обращается к тени ушедшего ребенка, кажется, физически соощущаешь страдание. Амбиент по определению мало подходит для катарсиса, но Кейву удалось почти невозможное. Как говорил один из героев Толкина, «родители не должны хоронить своих детей», так что упаси бог от подобного источника вдохновения, но, если продолжать литературные ассоциации, всё творчество Кейва последние лет 25 представляло собой непрерывный «Рассказ о семи повешенных» — и вдруг натурально «Смерть Ивана Ильича».
Квартет из Портленда стал известен широкой публике лишь после появления на сцене «Дома у дороги» в третьем сезоне «Твин Пикс», меж тем играют они уже без малого два десятка лет. Это лишь пятый их лонгплей — после семилетнего перерыва. Записанный в 2014–2015 годах Dear Tommy, на котором должна была выйти и самая известная (опять же благодаря Дэвиду Линчу) песня группы, Shadow обречен на культовый статус — весь тираж на физических носителях был уничтожен гитаристом и главным автором коллектива Джонни Джуэлом после пережитой им клинической смерти. Впрочем, и заглавный трек с Closer To Grey уже знаком старым поклонникам (Джуэл выкладывал его в сеть еще пять лет назад); новым же предстоит встреча с эфирным голосом солистки Рут Рэйделет под меланхолический синти-поп, ставший фирменным звуком Chromatics. Так могли бы звучать Blondie, появись они не в эпоху панка и диско, а в более бесцветные времена — такие, как наши.
Под игривым названием скрываются брутальные небритые мужчины из Эль-Пасо, штат Техас, поющие нежнейшие, хрупкие, словно тающие в мареве прерий песни о любви (по большей части несчастной). Лидер и вокалист Грег Гонзалес обладает редким даром мелодиста и чувством продюсера: CAS продолжают традицию великих авторов 1960–1970-х — вспоминаются и Джимми Уэбб, и Пол Саймон, и Джин Кларк. Мечтательные, с щедрой реверберацией и неторопливыми гитарными переборами композиции напрашиваются на определение дрим-поп (или даже модный некогда, но нынче подзабытый термин «сэдкор»), но по сути своей это прежде всего отменные песни, которые не постыдились бы взять в репертуар ни Глен Кэмпбелл, ни даже сам Фрэнк Синатра. Ангелический голос Гонзалеса некоторые критики уже окрестили «андрогинным», что, однако, полная чушь — у него просто хороший эстрадный лирический тенор, не более андрогинный, чем у того же Пола Саймона. Что в очередной раз наводит на мысли о тотальном упадке вкуса и отсутствии минимального понятия о музыкальной культуре даже у так называемой продвинутой аудитории.
Оставить комментарий