Что такое написать книгу в 500 с лишним страниц, названную «Легендарные разведчики-2»? Это значит с выстраданной радостью потратить на нее два года жизни. А от чего зависит успех автора? Если книга основана на встречах с замечательными людьми, документальных материалах, расшифровках многочасовых бесед, то доля литератора в общем успехе составляет, на мой взгляд, процентов 40. Если книга о разведчиках, то и того меньше — процентов 20. Потому что они, разведчики, действительно замечательные люди. Их подвиг не мимолетен, не внезапен, а сознателен и осознан. А если речь о разведчиках-нелегалах, то, бывает, продолжается десятилетиями. Исповеди нелегалов, как заметил мой близкий товарищ, напоминают проповеди. Согласен, только нелегалы все же не проповедники, а праведники, добровольно обрекшие себя на смертельно опасную неизвестность не ради каких-то джеймс-бондовских красивостей, а во имя безопасности своей страны.
И если уж Бог дал встретиться, познакомиться, узнать самому, то надо рассказать о неизвестных подвигах и читателям. Это — не долг, не обязанность. Просто желание поделиться сокровенным и значительным, что могло бы остаться (и чаще всего так и остается) навсегда неизвестным. Иногда путь от знакомства с героем до его представления в книге занимает по совсем не зависящим от меня причинам даже не годы, а десятилетия.
Подвиг разведчиков не мимолетен, не внезапен, а сознателен и осознан. Иногда он длится десятилетиями
Полковник божьей милостью
Иван Иванович Михеев был полковником разведки. Но не только. Верным служением церкви достиг высоких постов и там. Мы встретились с Михеевым на выставке разведчиков-художников в ЦДРИ еще в 1997-м. Его рассказ о работе под прикрытием церкви в оккупированных немцами городах был поразителен.
По просьбе самого Павла Судоплатова обучал молодого лейтенанта НКВД атеиста Михеева архиепископ Василий Ратмиров. Два тяжелейших первых года войны превратились для Михеева — оперативный псевдоним Михась — в непрерывную схватку с немецкими спецслужбами, выиграть которую помог и епископ Ратмиров. Вдумайтесь: помимо двух разоблаченных немецких резидентур именно эти двое — церковный чин и чекист раскрыли школу Абвера, действовавшую на оккупированной территории под прикрытием училища богословия для… священников. А после войны Ювеналий, он же Михась, продвигался выше и выше в церковной иерархии. И если в разведке очередные звания Михееву присваивали порой с опозданием, то в русском православном мире превратился он в фигуру, близкую столпам нашей церкви.
Не пришла пора поведать о деятельности Ивана Ивановича после войны. А вот о том, что атеист превратился в истинно верующего, воцерковленного человека, напишу. Церковь помогала разведке. И не было здесь противоречий: обе вместе заботились о безопасности и благополучии своей державы, которую до последних дней своих обеспечивал и иеромонах Ювеналий — полковник Иван Михеев.
Был лишь один разведчик Кузнецов
В этом меня убеждали серьезные историки и даже работники спецслужб. 18 месяцев действовал на оккупированной немцами территории в обличье обер-лейтенанта Зиберта разведчик-нелегал, будущий Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов. Но одному человеку стольких подвигов, сколько на счету Кузнецова, не совершить. На самом деле было два разведчика Николая Кузнецова, и оба удостоены Героя.
С помощью верного читателя и добровольного помощника Бориса Александрова удалось проверить эту набиравшую популярность версию. Вообще, замечаю некую тенденцию: в последние годы немало твердо установленных исторических фактов пытаются пересмотреть, переосмыслить, озвучить имена неких лиц, к былым подвигам отношения не имевших. В случае с двумя Кузнецовыми все оказалось гораздо сложнее.
Постепенно скапливалось все больше материалов о Герое Советского Союза, кавалере все трех степеней орденов Славы старшем сержанте Николае Ивановиче Кузнецове. В армейских подвигах Кузнецова сомнений никаких. Моя огромная синяя картонная папка наполнялась материалами об этом действительно героическом человеке. Вырезки статей, телефильм, даже книга доказывали — со слов Николая Ивановича, что он тоже служил в разведке. Но такой засекреченной, о которой и знать никому дано не было. По свидетельству Кузнецова, он, паренек из глухой деревни, был в 17 лет заброшен в столицу Третьего рейха «где-то в первой половине 1940 года». Служил в Абвере в звании капитана. «Там, в тылу у фашистов, работало 12 наших разведчиков. Связь с ними я установил», — эта прямая речь Кузнецова приводится в одной из книг. Главная задача нелегала — добыча данных по атомному проекту, который Кузнецов называл «Урановым».
Деяния — фантастические. Немыслимые. Ни единый известный в истории спецслужб нелегал подобного не совершал.
Докладывал добытую информацию не только маршалу Жукову, но и прямо генералиссимусу Сталину в его кабинете. Там висела огромная карта дислокации советских и немецких войск, на которой Кузнецов-второй сразу заметил неточность и обратил на нее внимание товарища Сталина. После этого уже в приемной маршал Жуков попросил разведчика больше не подводить его и не гневить Иосифа Виссарионовича.
Мне во все это не верилось. Хотя бы по той простой причине, что на немецком Кузнецов-второй не говорил. То ли не знал, а может, и забыл.
Десятки запросов, множество архивных материалов, предоставленных Борисом Александровым, опровергли версию о двух Кузнецовых. Николай Кузнецов-второй был настоящим Героем, славным бойцом. Храбрейшим солдатом. Но не разведчиком. Историю о двух Кузнецовых срочно забудем. А в биографии Николая Ивановича Кузнецова — единственного и настоящего — есть действительно много чего недосказанного. Об этом, о версии его гибели и рассказывается в книге «Легендарные разведчики-2».
Чекистка стала философом
Имя Елены Модржинской известно в мире философии. Доктор философских наук почти до конца дней своих трудилась в Институте философии Академии наук СССР. Однажды в музее истории где-то за городом я увидел ее фотографию. Там она значилась под оперативным псевдонимом Марья. Именно эта разведчица передавала в 1941 году из оккупированной немцами Варшавы и о точном количестве в кулак собранных на польско-советской границе немецких дивизий, и о дате нападения Гитлера на СССР.
А ведь до этого в 1938 году не только из Польши, из всех 128 советских зарубежных резидентур за 128 дней не поступило ни единого донесения. Ведь нарком Ежов разгромил их, не забыв и соседнюю Польшу. Профессиональных разведчиков оставалось мало. И девушку из дворянской семьи Елену Модржинскую взяли в НКВД, где она сделала быструю карьеру. И сам новый нарком Берия предложил оперуполномоченной вступить в фиктивный брак с сотрудником Петром Гудимовичем. Тот служил, вот дипломатические парадоксы, управляющим оставленного советскими дипломатами постпредства в Варшаве. Ему для прикрытия и для оперативной помощи требовалась жена, на роль которой и выбрали Модржинскую. Она заупрямилась, написала рапорт на имя заместителя наркома тов. Меркулова, но Берия прямо спросил ее, в праве ли кандидат в члены партии не выполнить задание этой самой партии. И Модржинская быстренько отправилась в Варшаву, став верной помощницей своего начальника — оперативный псевдоним Иван. И не только помощницей. Встречавший ее на вокзале парень с цветами Елене, разборчивой и строгой, понравился сразу. И они вскоре стали с разрешения Центра мужем и женой.
А что вы думаете. С нелегалами бывает и не такое. Разведчик, заменивший арестованного Абеля в Штатах, долго жил в Германии и в США с легендированной женой — немкой. А потом возвратился в свою семью. Нашему полковнику-нелегалу испанке Африке де Лас Эрас из Москвы прислали мужа и начальника — тоже полковника, только итальянца. А Марья счастливо прожила со своим Иваном до самого ухода из жизни.
Но до этого в Варшаве им удалось быстро найти — нет, не агентов — поляки к нам относились плохо, — а источников. Среди них и лесник, и профессор, и несколько бывших польских офицеров, затаивших на немцев… Наиболее ценным оказался, как ни странно, неведомый лесник, беспрепятственно перемещавшийся по оккупированной фашистами Польше. Он сообщал о скоплениях войск на границах, о постоянных ночных перевозках вооружения поближе к советским границам. Профессор давал тревожную стратегическую информацию, которую Модржинская лично доставляла в Москву.
Иван да Марья были взяты в Варшаве под стражу 22 июня 1941 года. Но ни один волосок не упал с умных и непокорных голов. Немцы отчетливо понимали, что сделают в Москве с их дипломатами, попробуй они не вернуть на родину коменданта советского посольства с супругой.
Интересно, что в годы войны именно Модржинская возглавила впервые созданную во внешней разведке аналитическую службу. А когда в 1953 году было решено, что никакие муж и жена не могут работать в Службе вместе, она вышла в отставку, превратившись в философа. Что подтверждает: в разведке трудится народ талантливый.
Не срослось
Член так называемой «Кембриджской пятерки», сын адмирала Гай Берджесс в 1951-м бежал в Советский Союз. Блестящий разведчик (английский и советский), работавший в Форин Офис, так и не смог приспособиться к нашей совсем непривычной для британского аристократа жизни. Его поселили в закрытом тогда для иностранцев Куйбышеве. В 1956 году разрешили обосноваться в Москве. Хорошие по нашим понятиям квартира и пенсия не спасли от депрессии, которую он пытался безжалостно заглушить алкоголем.
Берджесс и не пытался выучить русский язык. Попытки устроить его на работу не удались: подходящей, по мнению Гая, для него так и не нашлось. Друзей не было, если не считать нескольких представителей мужского сексуального меньшинства. Последние годы жизни Берджесс и провел с одним из них — веселым слесарем-водопроводчиком, помимо прочего развлекавшим Берджесса бренчаньем на гитаре. Трудно сказать, что не выдержало — надорванное испытаниями сердце или разрушенная спиртным печень. Человек, столько сделавший для СССР и себя в нем не нашедший, скончался в 52 года. Он ушел бесследно: после кремации урну с пеплом увезли в Великобританию родственники.
Навсегда лишь белое пятно
Его фотографию не видел никто и никогда. Даже в комнате славы ведомства, где он служил, вместо портрета — белое пятно и фамилия. Что он делал в далекой стране? Сначала или на подлодке, или, может, на веслах добрался до чужого каменистого побережья. Там отыскал скромную одежду. И, не мешкая, одинокий путник пошел своей долгой дорогой длиною в 17, а может, и больше лет.
Он добился многого. Начав с нуля, превратился в уважаемого в большом чужом городе человека. Ездил по миру, умножая состояние. И служил Родине, советской разведке.
Обычно нелегалы работают парами. Ему не дано было и этого. Жена так и не смогла освоить нелегкий язык. Да и характер оказался у нее сложный. Их с мужем связывала любовь к родившемуся сыну. Мальчик знал отца: нелегалу устроили встречу с сыном. Тот, наверное, догадывался, кто он. Теперь уж не узнаешь. Ребенок утонул, и нелегал чудом выбрался из своего другого мира на похороны. Пробыл дома лишь один трагический день и снова уехал.
Где он был и что делал? За что получил геройское звание? Неизвестно. Сына нет. Скончалась жена. А нелегала, вернувшегося после стольких опасных лет домой и все выдержавшего, сбила машина. Да, конец этой истории печален. А сложная двойная жизнь нелегала прожита не зря.
Оставить комментарий