Умер Макс фон Сюдов

Не дожив месяца до своего 91-летия, во Франции умер Макс фон Сюдов, не просто великий актер, а символ, воплощение духа кино. Мировую славу ему принесла «Седьмая печать» (1957), первый из 13 фильмов Ингмара Бергмана с его участием, где рыцарь Блок играл в шахматы со Смертью. Пусть эта партия заведомо проигрышна, Сюдов все же отыграл у костлявой долгую жизнь, заполненную работой и ничем, кроме работы.

Сюдова уже нет, а его последний фильм еще не смонтирован. За рекордный 71 год экранной жизни он сыграл в 163 фильмах, но ассоциируется на веки веков с шедеврами Бергмана. Двухметровый блондин с тяжелыми руками крестьянина и аристократически тонким лицом, он напоминал оживший готический собор, одухотворенную скалу. Он был словно задуман природой для вселенной Бергмана с ее отчаянным богоборчеством и площадным озорством, скупыми эмоциями и чувственными взрывами, вялотекущим апокалипсисом и неистребимым оптимизмом.

Крестоносец Блок бродил по зачумленной стране, высматривал истину в глазах замученной юной ведьмы и, разуверившись в боге и черте, верил только в Смерть, которую, как оказалось, вполне можно временно, но обдурить. Гипнотизер Фоглер, шарлатан или волшебник («Лицо», 1958), унижался перед сильными мира сего, чтобы унизить их еще больнее. Крестьянин Тёрс («Девичий источник», 1960) охотничьим ножом вспарывал насильников и убийц дочери, разбивал голову их маленького брата, чтобы из праведной и неправедной крови забил чудесный источник. Композитор Розенберг («Стыд», 1968), оказавшийся в эпицентре непонятной и беспощадной войны, брался за оружие, защищая жену.

Но мир и миф Сюдова богаче, парадоксальнее, трагикомичнее, чем мир и миф Бергмана. Ключ к нему — «Степной волк» (Фред Хайнс, 1974), где герой-ровесник Сюдова и верит в свою сверхчеловеческую исключительность, и страшится своей мещанской стороны. В судьбе Сюдова это раздвоение материализовалось, когда Джордж Стивенс пригласил его на роль Христа («Величайшая из когда-либо рассказанных историй», 1965): голливудский старик был в курсе, что Сюдов играл ну в очень метафизическом кино.

Сюдов отнесся к этому философски-иронично. Актерское бессмертие он уже обеспечил, Христа сыграл, а в будущем сыграет апостола Петра и царя Давида — что остается? Конечно, сыграть Дьявола. На этой стезе Сюдов ни в чем себе не отказывал, наигрался всласть, не пренебрегая ни «Кононом-варваром» (1982), ни сиквелом «Часа пик» (2007), ни фильмами о друидах, троллях и прочих кровавых Тюдорах с Нибелунгами.

Время от времени он возвращался в авторское кино: «Пустыня Тартари» (Валерио Дзурлини, 1976), «Преступный репортаж» (Бертран Тавернье, 1980) — своего рода профессиональная профилактика. От себя прежнего не отрекался: играл в фильме о детстве Бергмана («Благие намерения» Билле Аугуста, 1992), влезал в шкуру престарелого норвежского классика, возлюбившего Гитлера («Гамсун» Яна Труэля, 1997). Но чаще его можно было увидеть в амплуа социопатов, палачей, тиранов. Он был загадочным Октябрем, фюрером нацистского подполья («Меморандум Квиллера», 1966), и киллером, меняющим заказчиков как перчатки («Три дня Кондора», 1975). Пациентом психушки, по ночам выходящим на тропу кровавой мести («Попугай», 1972), и Мингом Безжалостным, диктатором планеты Монго («Флэш Гордон», 1980).

Эрнст Ставро Блофельд, вечный враг Джеймса Бонда («Никогда не зарекайся», 1983), и клейкий Лиланд Гонт в экранизации «Нужных вещей» Стивена Кинга (1993) — уже натуральные дьяволы под псевдонимами. Сюдову доставляла извращенное удовольствие девальвация фирменных тем Бергмана. Фильмы об «Изгоняющем дьявола» (1973, 1977), где он сыграл преподобного Меррина, невзначай выпустившего на волю демона Пазузу,— не что иное, как трэш-перепев бергмановских мотивов искупления и искушения.

Смешно, но Голливуд «разглядел» в викинге Сюдове типичного русского. Никто другой в мире не переиграл столько «наших». Прежде всего, конечно, в триллерах. В «Кремлевском письме» (Джон Хьюстон, 1970) он был садистом-полковником Косновым, а в «Посольстве» (1972) его чекист, напротив, «выбирал свободу». Как влитые сидели на нем кители адмиралов Чернавина («Враждебные воды», 1997) и Петренко («Курск», Томас Винтенберг, 2018). Он был настолько идеальным «русским», что на роль представителей старой русской интеллигенции, будь то профессор Преображенский («Собачье сердце», 1976) или чеховский профессор Серебряков («Дядя Ваня», 1994), его тоже звали без раздумий. На русском материале Сюдов тоже нашел повод передразнить свои бергмановские роли. Психиатр Бухановский, раскалывающий Чикатило («Гражданин Икс», 1995), тоже вполне себе трэш-версия бергмановских рационалистов, противостоящих безумию.

Казалось бы, эта многолетняя актерская вакханалия должна не похоронить, конечно, память о былом Сюдове, но спровоцировать хотя бы сожаления о растраченном даре. Но все барахло, в котором он играл, как-то обтекало его. Репутация оставалась незапятнанной. Профессионализм вне сомнений. Рационально это не объяснить — только назвать чудом. Что ж, ведь прославился Сюдов именно фильмами о том, насколько причудливы и даже жестоки бывают чудеса.