Пианист Николай Луганский записал все 24 прелюдии Рахманинова и подготовил новую концертную программу на 2018 год. О том, какие произведения услышат поклонники в его исполнении, заменят ли компьютеры музыкантов и как сделать классическую музыку популярной, народный артист РФ рассказал «Известиям».
— Когда выйдет ваш диск с 24 прелюдиями Рахманинова? И планируете ли еще какие-то записи?
— Альбом с прелюдиями Рахманинова выйдет в январе. А в мае я записываю Дебюсси, и уже осенью диск будет на прилавках магазинов. Половина программы — совершенно новая для меня.
— Дебюсси, судя по всему, будет включен и в вашу концертную программу?
— Конечно. В сезоне-2018/19 я наверняка буду играть что-то из Дебюсси. А еще, возможно, Шопена, Листа, Рахманинова. Дирижеры, с которыми я выступлю, — Юрий Темирканов, Михаил Плетнев, Шарль Дютуа, Кент Нагано.
— Вы ассистент профессора Сергея Доренского в Московской консерватории уже около 20 лет. Нет желания, наконец, набрать свой класс?
— С моей стороны было бы некрасиво брать учеников, поскольку я по много месяцев не бываю в Москве. Обычно я раза два-три в месяц прихожу в класс и мы со студентами обмениваемся мнениями.
— Получаются своего рода мастер-классы?
— Я не очень люблю формат мастер-класса – это больше показуха, чем настоящее занятие. Скорее я наблюдаю и способствую развитию человека на протяжении нескольких лет.
— Успешная карьера музыканта — это результат многолетнего развития или следствие хороших связей?
— Существует два ключевых фактора — талант и страсть к музыке. Талант важнее. Но и люди не столь одаренные, но со страстью, бывает, настолько упорно работают, что частично компенсируют нехватку таланта. Случается и наоборот: когда невероятно талантливый музыкант видит в музыке всего лишь одно из своих занятий, результат получается не лучший…
Кроме этих составляющих есть еще масса менее значимых факторов: техника, слух и так далее. А что касается связей, то человек, который попадает в музыкальные столицы — например, Лондон, Москву, — автоматически получает возможность построить хорошую карьеру. Само собой, конкуренция огромная. Особенно в последние 15 лет.
Когда я начинал карьеру, не было такого количества по-настоящему ярких музыкантов из Азии. Тогда у них над музыкальностью серьезно доминировала техника. На конкурсе Чайковского в 1994 году (Николай Луганский стал его лауреатом. — «Известия») среди участников было только два прекрасных пианиста из Азии. Сегодня процент ярких музыкантов оттуда вырос немыслимо. И практически на любом международном конкурсе исполнители из Китая, Кореи и Японии — сильные претенденты на награды.
— Азия становится центром музыкальной жизни. Там популярность музыки выросла за счет моды на классику. На что нужно делать ставку в России, чтобы добиться аналогичных результатов — на моду или на образование?
— Есть вещи, которые необходимо преподавать с детства в обязательном порядке. Ребенок всегда будет любить спортивные игры, единоборства, футбол или даже шахматы. Но, например, таблицу умножения его должен заставить выучить «злой учитель». И точно так же надо заставлять учить в школах нотную грамоту. Меня поражает, что это приходится объяснять в XXI веке.
Если ребенок спрашивает, зачем учить таблицу умножения, ему это не объяснишь. Просто он обязан это выучить. Так и нотную грамоту надо знать каждому. Ее необходимо преподавать в любой школе. Уроки физкультуры — это прекрасно, но желание двигаться — в природе ребенка. А математике, письму, хотя бы одному иностранному языку и нотной грамоте нужно учить по принуждению. Неважно, городская это школа или сельская.
— И все же у многих может возникнуть вопрос: «А зачем?».
— А зачем ручкой писать, когда есть компьютеры? В человека закладываются перспективы его дальнейшего душевного развития. Можно научиться хорошо играть в футбол, но с возрастом это будет даваться человеку всё труднее, да и сама игра начнет казаться скучной. С музыкой — по-другому: с каждым годом человек понимает ее все глубже. Я не могу поверить, чтобы человек в 80 лет увлекался игрой в футбол больше, чем в 20. А классическую музыку с возрастом каждый будет любить еще сильнее.
— Так, может, проще сделать классическую музыку модной, чем насильно навязывать ее?
— Это тоже может стать хорошим вариантом. Потому что у многих заучивание в детстве вызывает отвращение в более старшем возрасте. Думаю, при нынешних возможностях СМИ создать такое явление, как массовое увлечение классической музыкой, было бы несложно. Но для начала надо разрушить миф об элитарности и труднодоступности классической музыки.
— Разве не сами музыканты авторы этого мифа?
— Нет. С одной стороны, это люди, которые добились финансового успеха, но в плане своего музыкального развития двигаются по инерции. И потому заявляют: причина их неприятия классической музыки в том, что они просто в течение жизни не приобщились к ней. А с другой стороны, есть еще стадионная массовая культура, которая приносит фантастическую прибыль.
Классическая музыка тоже приносит прибыль, но обыкновенную, не такую гигантскую. В результате менеджерам поп и рок-концертов выгоднее приводить людей на стадион, а не в концертный зал. В мифе об элитарности и труднодоступности есть тактический расчет. Ради сиюминутной гигантской прибыли сотни миллионов людей стараются лишить настоящего наслаждения музыкой.
— Может быть, свой вклад в это внесли не очень профессиональные классические музыканты?
— Я не соглашусь. Есть величайшие произведения, которые и в среднем исполнении завораживают. А при нынешнем уровне конкуренции услышать плохое исполнении, честно говоря, сложно. Россия очень сильна в исполнительском искусстве. И в пианистическом, в частности. Единственный наш минус, мне кажется, — индивидуализм. За рубежом пианисты любят выступать с другими музыкантами. И, конечно, хотелось бы поменять нашу традицию сольных выступлений на любовь к ансамблевому музицированию.
Индивидуализм — это следствие насаждения коллективного сознания. В советское время коллективизмом хотели изменить нашу природу. В каких-то сферах это удалось. Но в музыке — не получилось и вызвало обратную реакцию. Сейчас очевидно, что музицирование нескольких человек — это важно. И в первую очередь это касается пианистов.
— Отсутствие у людей привычки слушать длинные, серьезные произведения — препятствие для популяризации классической музыки?
— Слушатель, который отдает свои душевные силы во время концерта, будет вознагражден всегда. В этом и разница между публикой на классическом концерте и рок-шоу. На стадионе ты лишь частичка общей массы, а в камерном пространстве нужно личное участие каждого. Хотя слушатели, которые настроили свои уши, головы и сердца, прочувствуют тихую медленную часть сонаты Моцарта в любом зале.
— Вы согласны с мнением, что за последний век музыканты упростили и «обуржуазили» классику?
— Надо меньше жаловаться. А подобные мнения были всегда. В XIX веке многие обвиняли Никколо Паганини и Ференца Листа в понижении уровня классической музыки. Многие современники отказывались признавать их великими, обвиняли в использовании дешевых приемов для развлечения широкой публики. Тем не менее оба много ездили, успешно выступали, зарабатывали огромные деньги. Да, по сути, Паганини и Лист были первыми «рок-звездами».
— В будущем конкуренцию людям-музыкантам составят роботы и компьютеры?
— Я не очень верю в конкуренцию вообще. Если появляются молодые музыканты и играют на высочайшем уровне — это только радует. Тем более я не верю в конкуренцию со стороны компьютера. Это несерьезно. Да, сейчас компьютеры лишают работы многих людей, но скажи театральному актеру, что его заменит компьютер, и он только улыбнется. Существуют резиновые женщины, и что теперь? Они что — составляют конкуренцию настоящим женщинам?
— Но между людьми конкуренция все-таки существует. Взять хотя бы конкурсы. Почему вы не соглашаетесь становиться членом жюри?
— Конкуренция возможна между мужчинами до определенного возраста. Потом это проходит. К примеру, в 60 лет члены жюри более объективны, нежели в молодом возрасте, находясь на пике успеха. А от конкурсов я действительно сразу отказываюсь. Это отнимает много времени. Если подходить серьезно, то надо сидеть на конкурсе дней 15 подряд. А потом, как ставить баллы за исполнение, когда один играет Моцарта, второй — Шумана, а третий — Прокофьева? Категорически не хочу выносить вердикты. Мне намного комфортнее ощущать себя простым слушателем.
Оставить комментарий