«Что-то лирики нынче в загоне, что-то физики нынче в почете…» Эта шутливая строка — визитная карточка Бориса Слуцкого, столетие со дня рождения которого выпадает на 7 мая 2019 года. При этом все понимают, что «физики и лирики» — это не профессии и даже не просто «технари и гуманитарии», а два мироощущения, и более того — инь и ян нашего мира, не возможные и ущербные друг без друга. Так из простого противопоставления рождается глобальная метафора. Как это происходит, объясняет московский поэт Андрей Чемоданов, предпочитающий нарочито сухой верлибр, которому он научился у Слуцкого.
Я полюбил Слуцкого в пятом классе. Многого не понимал, многого не знал. В той книжке, кажется, были стихи злободневные, сиюминутные, как газетная передовица. Но они завораживали прямотой и честностью. Ритмом и силой давления. Прессингом, как говорят спортсмены. Они, как боксер, загоняли в угол и били, пока не упадешь. Через десяток лет я увидел важные темы. Двадцатый век был щедр на поэзию. Совестью двадцатого века стал Слуцкий.
Будучи старшекурсником Литературного института, я любил поговорить об автологии, то есть употреблении в поэтическом тексте слов и выражений в их прямом, непосредственном значении. Конечно, был не прав. Вот одно из многих классических произведений, практически полностью автологичных.
Оставить комментарий