У о. Владимира высокая и безупречная светская биография, он писатель, журналист, работал в знаменитом перестроечном «Огоньке». Как человек из писательской семьи, с детства живший в Переделкине, и муж замечательного поэта Олеси Николаевой, он включен в лучшие литературные знакомства.Книга — прекрасный пример того, как религиозная жизнь и священство не переламывают в человеке культурный бэкграунд и не обесценивают его. У него можно найти ссылки на «Метафизику нравов» Канта, фильмы Хичкока, рассказы о. Павла Груздева. Перед вами отрывки из «Фейсбук»-дневника, ставшего книгой.
О Париже и французских корнях
Моя мама, писатель Инна Варламова (имя в крещении — Клодина-Викторина-Жанина), всю свою жизнь мечтала попасть в этот город. В Париже родился ее отец, мой дед, главный инженер шоссе Москва — Минск Густав Иванович Ландо, расстрелянный в Смоленске 2 января 1938 года как польский шпион. В его следственном деле в протоколе допроса есть такое: «Я всегда считал себя русским». Париж был родным городом и моего прадеда Жан-Жака Ландо (его звали в России Иваном Августовичем), уполномоченного представителя французской фирмы «Батиньоль» в Санкт-Петербурге, одного из руководителей строительства Троицкого (Кировского) моста…
О святом в роду
Лет 20 назад в день Всех русских святых я сказал слишком дерзновенную проповедь о том, что мы живем среди святых и что у каждого из нас наверняка есть в роду святые угодники. Я никого конкретно не имел в виду. Говорил об этом несколько абстрактно. Два года назад моя дочь Саша начала скрупулезные поиски информации о наших предках и обнаружила, что внучка известного святого, праведного Алексея Бортсурманского (1762-1848), вышла замуж за моего прапрадедушку Павла Вигилянского… Таким образом мы, стараниями дочери, обрели в своем роду великого чудотворца…
…Отец Алексий женился в 22 года и стал дьяконом в селе Бортсурманы. Но в священники его рукоположили только в 35 лет… Первое время своего служения отец Алексий не отличался особенной строгостью жизни и предавался иногда пороку винопития.
Однажды ночью приехали его звать к умирающему в соседнюю деревню. Отец Алексий рассердился на посланного, стал ему выговаривать за то, что он тревожит его по пустякам, отправил посланного назад, а сам лег спать. Но заснуть, однако, не мог: все ему мерещился крестьянин, к которому его звали. Наконец он не выдержал и поехал к нему, но застал крестьянина уже мертвым, лежащим на лавке под образами, а рядом с ним стоял Ангел со Святою Чашею в руках.
Это видение так поразило отца Алексия, что он упал на колени перед покойником и всю ночь молился. Вернулся домой он уже другим человеком. С этого дня он стал вести праведную, подвижническую и святую жизнь… В 1913 году Комиссия по канонизации, обсуждая кандидатуру моего предка, вписала его в число святых, но отвергла как свидетельство святости его дневник… Святой праведный Алексий при жизни… завещал решать вопрос о публикации дневника своему потомку в священническом сане. Понимаю это так, что решать надо мне!
О детстве с Чуковским и Райкиным
Увидел с берега лодку с парусом и вспомнил, как меня 60 лет назад пригласил к себе на дачу Корней Иванович Чуковский для участия в телесъемке. Он собирал одаренных детей от 7 до 10 лет, которые должны были перед камерой что-то рассказать или показать. Я очень волновался, приготовил свои рисунки (до этого Чуковский возил мои детские рисунки на выставку в Индии), заучил какой-то забавный рассказ…
Во время записи передачи меня поразил своим выступлением Костя Райкин, который смешно изображал разных животных. Было видно, что это будущий артист.
О переводе «Иосифа и его братьев»
Перевод «Иосифа», совершенный великим переводчиком Соломоном Аптом (1921-2010), происходил на моих глазах. Было это летом 1966 года в Ниде на Куршской косе, куда мама отправила меня с семьей друзей. Жили мы с моим другом Сашей Аптом как взрослые, отдельно от его родителей в соседнем доме. Тайком курили и даже, кажется, что-то выпивали, ходили купаться и на рыбалку, писали ежедневные диктанты, побеждая безграмотность, и много читали.Соломон Константинович к этому времени уже один раз перевел роман, но посчитал, что выбрал не ту интонацию, — подождал год и стал заново переводить, не заглядывая в первый вариант. Поехал он в Ниду потому, что здесь была когда-то дача Томаса Манна и здесь тот писал одну из частей книги… Там же отдыхал нынешний академик-историк Александр Оганович Чубарьян, сын директора Ленинской библиотеки, тогда еще сравнительно молодой человек, с которым мы вместе обедали и иногда гуляли по окрестностям Ниды. Я слушал разговоры взрослых о трудностях перевода, о современной литературе, о сталинизме и фашистской Германии…
Оставить комментарий