Еще одна потеря ноября — ушел из жизни Роман Виктюк, режиссер, народный артист РФ. Он тяжело болел, в какой-то момент показалось, что болезнь отступила, но нет. Виктюку было 84 года. Как только его ни называли зрители и коллеги по театральному цеху — гений, провокатор, новатор, мистификатор. Его ненавидели и боготворили, но равнодушных не было. Кем же он был на самом деле?
О жизни и смерти
В творце самое главное — первородное восприятие мира и людей. Сегодня все вокруг направлено на расчеловечивание. Леонардо да Винчи об этом знал заранее, предвидя гибель человека, он рисовал орудия пыток, танки, самолеты. Он предложил эти машины смерти человечеству, и неспроста в наше время Марсель Дюшан его Джоконде пририсовал усы. Он просто продолжил мысль флорентийца — это призрак, выдумка, за которой нет красоты, это муляж самого Леонардо. Неспроста самое великое и святое произведение Да Винчи «Тайная вечеря» теряет краски и погибает, потому что то, что он заложил туда, это не от сердца, не от Бога, а от логики.
После смерти есть продолжение, душа возвращается, если на земле есть душа, ей родственная, исполненная той же радости, того же постижения мира в благоговении.
О свободе человека, внутренней и внешней
Чтобы оставаться свободным, человек должен не продаваться. Оставаться ребенком. Делать то, что велит темная энергия. Закрывать глаза, чтобы не видеть и не слышать. Знаете, в МХТ в первые годы после его создания не стояли очереди, и публика не ломилась. Сомов видел их в Америке, пишет — скукота такая, говорят слова и все. А там играли все — Книппер, Качалов. Потом советская власть утвердила эту систему как канон. Говорить слова друг другу в глаза, доносить все буквы.
О том, чему стоит учить детей
Только быть детьми, и все! Я все делаю для того, чтобы они были счастливыми, были светом.
Об источнике надежды и вдохновения
Они в детстве, в воспоминаниях. Потому я и кричу все время, что мне девятнадцать, все уже выучили.
О том, как его запомнили
Настоящей высоты МХАТ я достиг позже — пришел туда в этот период, были живы все «старики». Я шел на служебный вход, Ливанов, Грибов и другие стояли и фамилию мою на все лады вертели: кто это идет — Виктюк, Виртюк? Я повернулся и сказал — Виктюк, запомните. Была пауза. И ушел. И они, поверьте, запомнили. Я ставил «Украденное счастье» Ивана Франко. Афиша висела в Камергерском: «К 50-летию образования СССР. Украденное счастье».
Оставить комментарий