Певец и участник шоу «Голос» Арсен Мукенди побывал на российских и международных кинофестивалях. Сначала он приехал в Новороссийск на «Малую землю», потом на «Кабардино-Балкарию-100», посвященную юбилею республики, исполнил там разные песни, включая советские хиты. Если следовать нашей традиции, то его можно называть Арсеном Ивановичем, хотя он родом из Конго. И женат на россиянке, уроженке Тывы Ирине, теперь уже Мукенди.
Арсен родился 1 января 1991 года в столице Демократической Республики Конго Киншасе, а учился в Иванове. Петь начал с детства, может исполнить как песню из репертуара Стива Уандера, так и советский хит «Увезу тебя я в тундру». На фоне летящего снега на экране его выступление смотрится экзотично. И где бы Арсен ни появлялся, к нему сразу бросаются юные поклонники, одаренные дети, исполняющие кабардинские и балкарские танцы и песни, как это было в Нальчике и Чегеме. Он очень внимателен к ним, так что никто не остается равнодушным. О том, как все это стало возможным, о жизни в России, мы поговорили с Арсеном перед одним фестивальным концертом в гримерке кабардинского театра.
— Кто вам посоветовал спеть «Увезу тебя я в тундру»? Вы бывали на Русском Севере?
— У меня жена из Тывы. А песню предложили спеть на шоу «Голос», сказали, что это хит советского времени.
— Как случилось, что вы стали участвовать в кинофестивалях?
— Меня пригласил продюсер Сергей Новожилов. Он то ли сам меня где-то увидел, то ли ему рассказал обо мне Ив Набиев. Но я всего лишь второй раз участвую в кинофестивалях. В кино пока не снимаюсь, но очень бы хотел. Не знаю, как это осуществить, но когда-нибудь это случится.
— Видела фильм о столице Конго Киншасе и его художниках, создающих свои работы из того, что находят на улицах и свалках. Какая сумасшедшая энергетика в вашем городе, какие красивые женщины в ярких платьях.
— Да, у нас очень веселый и немного громковатый город. В Конго на каждом шагу можно встретить все что угодно в плане творчества. Там много талантливых людей. Но мне больше известно про музыку, чем про художников. Мы с ней живем, когда нам хорошо и когда плохо. Она звучит в церкви и баре, на праздниках и похоронах. Мы рождаемся с музыкой и умираем. Она — часть нашей жизни. Все когда-то и где-то пели. У меня в Москве тоже есть красивая африканская одежда.
— Кулон у вас необычный — Африка, разделенная на три разноцветные полосы.
— Зеленую, желтую, красную. Это флаг Сенегала, но если кулон повернуть, то будет флаг Гвинеи, еще повернуть — Камеруна. Это как флаги России и Франции из одинаковых полос, но расположенных по-разному.
— Если бы вы остались на родине, смогли бы сделать музыкальную карьеру?
— Я бы сделал ее в любом случае, потому что музыка — моя жизнь. Я с ней родился. Мой отец был дирижером в церковном мужском хоре. Он брал меня на репетиции и выступления, проходившие в разных церквях, и я там тоже пел. Когда был маленьким, играл на барабанах. Дядя подарил мне классическую шестиструнную гитару, и я учился играть на ней сам и с друзьями, потом освоил фортепиано, начав с синтезатора. В Конго у меня было несколько групп разных направлений, и я с ними выступал, но начинал все-таки с церковной музыки.
— Она сопровождается музыкальными инструментами?
— Да, пение в церкви сопровождают гитара, пианино, барабаны. Иногда мужской хор звучит без музыки. Именно в таком я и пел, а потом увлекся американской церковной музыкой. Если наш хор с фолк-уклоном и мы поем на родном языке, то американский хор исполняет госпел (евангельскую музыку. — С.Х). Потом уже я начал заниматься джазом, блюзом, современной музыкой.
— Ваш отец получил музыкальное образование или он самородок?
— Он — самоучка. Мама в молодости тоже пела в церковном хоре, как и моя сестра. Да все родственники пели в церкви, когда были маленькими.
— Вы рано покинули родительский дом?
— Я жил там до 19 лет, а потом уехал в ЮАР и год провел в Кейптауне. Там была совсем другая жизнь, поскольку все говорят на английском. У них своя культура, более развитое светское государство. Кейптаун — очень красивый город, расположенный у моря, куда приезжают отдыхать люди со всего мира, там много американцев и русских. Я работал в баре официантом и иногда в нем пел. В Кейптауне было очень хорошо.
— Легко ли из одной африканской страны переехать в другую? Не чувствовали себя чужим?
— Это же Африка. Конечно, когда впервые приезжаешь в незнакомое место, то тяжело привыкать. Мне тоже было нелегко, но я уже знал, что значит жить в другой стране. У нас же два государства Конго, и я два месяца жил в другом — в Республике Конго. Между ними не такая уж большая разница.
— Какой язык для вас родной?
— У нас четыре национальных языка и один официальный — французский. Три из них я знал с детства. Это же происходит автоматически. На улице был один язык. В школе все говорили на французском. Остальные языки связаны с происхождением твоих родителей. Есть чилуба, суахили, киконго, лингала, который как в России русский — все его знают, и неважно, из какого ты района. Когда ты маленький, то знаешь лингала и французский. На них все разговаривают, и ты не можешь этого избежать. Если родители говорят на чилуба, то и ребенок начинает его постигать. У меня так было. Мои родители на нем говорили. А бабушка не знала ни французского, ни лингала. Она была старая и говорила только на чилуба.
— У вас большая семья? Чем занимается ваша мама?
— Детей двое — я и моя сестра. Мама занимается бизнесом. Она осталась в Конго.
— Ваша жизнь связана с музыкой. Почему же вы поехали в Россию поступать в Ивановскую сельхозакадемию?
— По совету родителей. Они мне сказали: «Музыка у тебя будет всегда, никуда не убежит, но надо знать и что-то другое. Мало ли что произойдет. Получи образование, а потом занимайся чем хочешь».
— Родители во всем мире рассуждают одинаково.
— Да. Когда мы приехали в 2011 году в Россию, время было сложное. Нас было несколько человек, и мы сначала поступили на подготовительное отделение, изучали русский язык, а потом уже пошли на первый курс. Тогда уже каждый выбирал свою профессию: кто-то изучал экономику, кто-то агробизнес. Я пошел на экономический факультет. Многие вернулись домой. Кто-то уехал в Европу и живет теперь во Франции и Германии. Кто-то перебрался в США. А я здесь остался.
— А ведь могли бы получить образование в Кейптауне?
— Мог, но у меня все сложилось иначе. Государство направило нас учиться в Россию.
— Когда впервые приехали в Россию, не испытали шок?
— Было по-разному. Я уже пожил в Кейптауне и имел какой-то опыт. Помню, как мы приехали в Россию 5 октября. А когда наступил декабрь, я испытал шок. Мой дядя жил и работал в Китае. Он подарил мне бенгальскую шубу. Она была гигантская. Я ее ни разу не надел, использовал как одеяло, спал в ней, когда было холодно. Это просто ужас! Мы жили в общежитии. На улице минус 20, а надо вставать в семь утра и ехать на учебу. На улице темно. Первый год был самым сложным — другой менталитет, другая культура, другая жизнь. Все по-другому.
Оставить комментарий